Используя  дерево психоаналитического познания, мы  проследили развитие

психоанализа  на   протяжении  десятилетий,  прошедших  после  его  открытия

Фрейдом, вплоть  до  современной  ситуации  в  ФРГ.  Настало  время обсудить

нередко поднимаемый вопрос о науч-ности психоанализа. Как уже отмечалось  во

вступлении,  наука  неодно-кратно  отрицала  психоанализ.  Если  психоанализ

включают в универси-тетской  программе  в раздел  медицины,  социологии  или

психологии  (как во  Франкфурте),  то ему отводят  разве что вспомогательную

роль и вос-принимают его с недоверием как науку очень сомнительную. Почему?

     Чтобы ответить на этот вопрос, следует представить себе общую  панораму

наук и отыскать в ней положение  той или иной науки. Для этого зададим  себе

несколько научно-теоретических вопросов:  Как уст-роены отдельные  науки  по

методу, теории и практике? Чем они отлича-ются друг от друга? В  чем состоит

общее и на чем основано различие?

     Сначала  в  университете  (от  латинского universitas --  совокупность)

преподавали только  признанные  церковью  науки  (  universitas litterarum),

изучая которые школяры, тогдашние студенты,  постигали грамматику, риторику,

диалектику,  математику,  логику,  физику,  метафизи-ку,   этику,  политику,

астрономию и геометрию. Позднее стали готовить художников,  юристов, медиков

и богословов. Сегодня только во Франк-фуртском университете насчитывается 21

факультет, на которых мож-но получить специальность как по гуманитарным, так

и  по  естественным  наукам.  К  первым  относятся  социология,  педагогика,

психология,   бого-словие,  история,  классическая  филология,   современная

филология и  ис-кусствоведение,  ко  вторым  -- математика,  физика,  химия,

биология,   география,  геология   и   медицина.   Двадцатый  факультет   --

информати-ка, двадцать первый -- физкультура и спорт.

     Я могу быть экспертом лишь в определенной науке: в ней я хорошо во всем

ориентируюсь,  могу  все  сам проверить.  Что касается  других  наук,  то  я

полагаюсь  на   утверждения   моих  коллег  с   других  факультетов.   Физик

продемонстрирует  мне  с  помощью  электронного  микроскопа,  как  выгля-дит

микроструктура клетки, объяснит  что такое модель атома. В  лучшем случае, я

используя логику и здравый смысл,  пойму  его объяснения, в худшем -- поверю

представителю  другой науки, что  то,  что он объяс-няет на основании  своих

методов  и  теории,  соответствует  действитель-ности.  При  этом  возникнут

дополнительные  трудности  в  понимании  спе-циального языка  другой  науки,

поскольку  я   не   знаком  ни  с  определени-ями  понятий,  ни  с  методами

исследований, ни с объемлющей их теорией.

     Все ученые говорят, однако, на обычном языке. Если бы они взяли на себя

труд и перевели свой специальный язык на обычный, тогда  по-нимание стало бы

возможным: сложные понятия специального языка утратили бы свою загадочность.

Об   этой  возможности  свидетельствуют   многочисленные   научно-популярные

издания.  При  этом  существует,  конечно,   опасность  упрощения,   которой

подвергаюсь и я. В каждой на-уке  имеются положения, многозначность  которых

вряд ли выразима обычным языком. Особые методы исследований и сложные теории

не удается перевести на обычный язык без смысловых потерь. В таких случаях я

могу верить свидетельству ученых, а могу и не верить. Если Я им не верю, то,

по   большому  счету,   у  меня   остается   возможность   само-му   изучить

соответствующую  науку, т: е.  научиться самостоятельно применять ее методы,

чтобы независимо  от других проверить, можно ли с помощью методов этой науки

повторно обнаружить те или иные дан-ные или нет.

     Выразим это образно: в  "ландшафте" различных наук я могу  иссле-довать

неприступную гору, лишь используя необходимое  снаряжение,  чтобы затем, как