header('Content-Type: text/html; charset=cp1251'); ?>
Используя дерево психоаналитического познания, мы проследили развитие
психоанализа на протяжении десятилетий, прошедших после его открытия
Фрейдом, вплоть до современной ситуации в ФРГ. Настало время обсудить
нередко поднимаемый вопрос о науч-ности психоанализа. Как уже отмечалось во
вступлении, наука неодно-кратно отрицала психоанализ. Если психоанализ
включают в универси-тетской программе в раздел медицины, социологии или
психологии (как во Франкфурте), то ему отводят разве что вспомогательную
роль и вос-принимают его с недоверием как науку очень сомнительную. Почему?
Чтобы ответить на этот вопрос, следует представить себе общую панораму
наук и отыскать в ней положение той или иной науки. Для этого зададим себе
несколько научно-теоретических вопросов: Как уст-роены отдельные науки по
методу, теории и практике? Чем они отлича-ются друг от друга? В чем состоит
общее и на чем основано различие?
Сначала в университете (от латинского universitas -- совокупность)
преподавали только признанные церковью науки ( universitas litterarum),
изучая которые школяры, тогдашние студенты, постигали грамматику, риторику,
диалектику, математику, логику, физику, метафизи-ку, этику, политику,
астрономию и геометрию. Позднее стали готовить художников, юристов, медиков
и богословов. Сегодня только во Франк-фуртском университете насчитывается 21
факультет, на которых мож-но получить специальность как по гуманитарным, так
и по естественным наукам. К первым относятся социология, педагогика,
психология, бого-словие, история, классическая филология, современная
филология и ис-кусствоведение, ко вторым -- математика, физика, химия,
биология, география, геология и медицина. Двадцатый факультет --
информати-ка, двадцать первый -- физкультура и спорт.
Я могу быть экспертом лишь в определенной науке: в ней я хорошо во всем
ориентируюсь, могу все сам проверить. Что касается других наук, то я
полагаюсь на утверждения моих коллег с других факультетов. Физик
продемонстрирует мне с помощью электронного микроскопа, как выгля-дит
микроструктура клетки, объяснит что такое модель атома. В лучшем случае, я
используя логику и здравый смысл, пойму его объяснения, в худшем -- поверю
представителю другой науки, что то, что он объяс-няет на основании своих
методов и теории, соответствует действитель-ности. При этом возникнут
дополнительные трудности в понимании спе-циального языка другой науки,
поскольку я не знаком ни с определени-ями понятий, ни с методами
исследований, ни с объемлющей их теорией.
Все ученые говорят, однако, на обычном языке. Если бы они взяли на себя
труд и перевели свой специальный язык на обычный, тогда по-нимание стало бы
возможным: сложные понятия специального языка утратили бы свою загадочность.
Об этой возможности свидетельствуют многочисленные научно-популярные
издания. При этом существует, конечно, опасность упрощения, которой
подвергаюсь и я. В каждой на-уке имеются положения, многозначность которых
вряд ли выразима обычным языком. Особые методы исследований и сложные теории
не удается перевести на обычный язык без смысловых потерь. В таких случаях я
могу верить свидетельству ученых, а могу и не верить. Если Я им не верю, то,
по большому счету, у меня остается возможность само-му изучить
соответствующую науку, т: е. научиться самостоятельно применять ее методы,
чтобы независимо от других проверить, можно ли с помощью методов этой науки
повторно обнаружить те или иные дан-ные или нет.
Выразим это образно: в "ландшафте" различных наук я могу иссле-довать
неприступную гору, лишь используя необходимое снаряжение, чтобы затем, как