чувству, которое ни улучшает нашего прошлого поступка, ни способствует исправлению ситуации в будущем. Вероятно, единственным достоинством нашей вины является то, что на определенном уровне она заставляет нас чувствовать «лучше».
То же самое можно сказать и по поводу настоящего. Наши переживания и действия здесь и сейчас — это то, что они есть и не могут быть иными. Самообвинение или самопревозношение никак на них не влияют. И они, в свою очередь, не делают нас лучше. Если и есть путь к выполнению идеала, то он никак не заключается в превращении их в долженствования.
И все же «долженствования» существуют в тех пределах, где кончаются наши убеждения. Мы верим, что должны «оттолкнуть реку», что если не исправим ситуацию, она превратится в катастрофическую. В этом смысле долженствования являются выражением нашего пунктика на подконтрольности всего, об этом я поговорю в следующем разделе. Ожидания катастрофы обычно принимают такую форму: «Что будет со мной (или с миром), если я (мы) чего-то не предприму?» Люди должны долженствовать, чтобы не волноваться.
Точка же зрения Гештальт—терапии и здесь, и в других вопросах состоит в том, что осознанность уже достаточна. Или лучше сказать: осознанность и ориентировка достаточны, если последнее является аспектом осознанности. Мы имеем понятие желаемого и знаем, где мы есть, то есть это все, что нам необходимо для движения в нужном направлении. Неплохой аналогией, возможно, будет ребенок, который учится ходить или карабкаться. Предупреждения об опасности и критика, даже из добрых побуждений, будут только отвлекать от поставленной задачи и увеличивать его напряжение. Такая «помощь», будучи постоянной, может сделать его беспечным, а умений не добавит. Подобно тому, как у взрослого с его гипертрофированной заботой о ребенке нет уверенности в его возможности научиться и развиться, мы, в наших самоманипуляциях, через тычки и обвинения показываем отсутствие доверия к своему психофизическому организму.
Говоря, что «отталкивать реку» (в форме стараний или попыток) не нужно, Гештальт-терапия не рассматривает осознание границ как выражение неуместного «долженствования»: Наоборот, реалистичная оценка того, где мы есть в контексте наших целей и идеалов, единственно возможна, когда она не искажается игрой в самонаказание или же противодействующей защитой. Спусковой механизм, в который мы вкладываем столько энергии, так же отличается от безмятежного восприятия наших чувств, как ненависть отличается от истинной любви. Здравое отношение к своим неудачам лучше всего можно передать примером хорошего учителя в каком-нибудь конкретном деле. «Слишком высоко»,— говорит тренер по теннису. «Вот так хорошо», «А теперь ты не собрался», «Больше расслабь плечо». Это все
— утверждение фактов, а не морали. В них подразумевается, что ученик хочет использовать эти наблюдения. Его не заставляют и не контролируют. От него не требуют, чтобы, он исправился, но служат его желанию.
А то, что в Гештальт-терапии называется обвинителем,— это совсем другое: обвинитель налагает свои желания на обвиняемого, манипулирует им, контролирует его.
Было бы слишком упрощенным — даже простоватым — сказать, что этот обвинитель несколько дисфункционален. Думается, что отношение Гештальт-терапии лучше всего выражается тем, что такой обвинитель должен быть ассимилирован. Так называемая «помощь» обвиняемому, удержание обвиняемого в ежовых рукавицах может рассматриваться как проекция собственных желаний обвиняемого «Долг», ощущаемый как «долженствование», представляется как пример безответственности. «Мой долг зовет меня» подменяет «Я выбрал», «Я должен» подменяет «Я хочу». Отталкивал реку, мы то же самое делаем с ее энергией. Река нашей жизни играет с собой в плохую игру, она отталкивается, вместо того, чтобы спокойно течь.
III. Манипуляция
Вопрос манипуляции тесно связан с вопросом оценки, поскольку оценка относится к приспособленческой игре просчитывания.
Повествовательность принципиально считается неправильным пользованием интеллекта (т.е. использованием интеллекта для избегания), а долженствование — это неправильное использование эмоциональной жизни. Манипуляция представляет собой то же самое в сфере действий. Правило отказа от манипуляции редко формулируется Гештальт-терапии в своей наиболее общей форме как правило отказа от действий. Но, даже если так, я полагаю, что идеал отказа от манипуляции настолько привязан к действиям терапевта, что его следует рассматривать с этой точки зрения.
Как с размышлением и ощущением или чувство, которые могут быть и положительными и