является, э... (немного поколебавшись) во всем этом есть еще жизнен­ность, т.е. что-то стоящее, ценное...

Я : �так, ты сказал: «Не так уж и плохо».

Лен : Даже и не знаю, что же это. (Легкий смешок).

Я : Но все это «не так уж и плохо» не может же удержать тебя. ■

Лен : (увядшим голосом). Две вещи меня мучают. Одна — это близкие друзья, чувствую, что я им поддамся, в то же время я хочу быть с ними. Но я буду с ними таким, каким хочу быть, вы знаете, жить с ними изо дня в день, протирая о них локти, если я останусь... Это одна причина. Другая, э, это шанс как—то жить по своим идеалам, какими бы, к чертям, они ни были 4*.

2  РЇ   поражен   тем,   что   РѕРЅ   откладывает   то,   что   СЏ   считаю   самой   главной причиной, РЅР° конец — даже РіРґРµ-то Р·Р° самый конец, РѕРЅ сказал РѕР± этом как Р±С‹ вдобавок Рє тому, что можно было легко проскочить. Сегодня СЏ Р±С‹ ему РЅРµ позволил проскользнуть, скрыв главный эмоциональный РІРѕРїСЂРѕСЃ Р·Р° экраном этики Рё благоразумия.

3  РњРЅРµ захотелось выделить важность смеха РІ текущем лечебном процессе. РЇ думаю,  что РІ РіСЂСѓРїРїРµ РїРѕ Гештальту, если РЅРµ РІ любой РіСЂСѓРїРїРµ вообще,  vox populi является vox del- большинство РІ РіСЂСѓРїРїРµ сразу же схватывает, РєСѓРґР° клонит РёРЅРґРёРІРёРґ   РџРѕРґРѕР±РЅРѕРµ  РіСЂСѓРїРїРѕРІРѕРµ  восприятие оказывается  достаточно точным Рё РЅРµ нуждается РІ многословии. Передавая то,  как РѕРЅ РіРѕРІРѕСЂРёС‚,  СЏ думаю, будет неплохо усилить контраст между его нынешней невыразитель­ностью Рё страстностью РїСЂРё обыгрывании РґСЂСѓРіРѕР№ его стороны. Очевидно, что ему РЅРµ интересна СЃРІРѕР±РѕРґР°, препятствующая женитьбе, РѕРЅ хочет любовных отношений,   РЅРѕ  вместе   СЃ   тем  продолжает  обманывать   себя,   считая,   что свободен Рё что РІРѕРїСЂРѕСЃ любви лишь второстепенен.

Я : Полагаю, ты платишь несвободой за свое ощущение полезности.

Лен : Да. �менно так. Да.

Я : Вернемся к диалогу. Можешь ты сказать ему (указы­вая на пустой) стул, что ты о нем думаешь?

Лен : Да, я знаю, что я... знаю, что я сделал много, и много действительно хорошего. Знаю, что мне, как это, это дорого, вы мне дороги. Но я... но я должен жить своей жизнью. Я, э, я не..., я все больше чувствую себя вне этого. Я не..., я не молюсь, как вы, ребята, молитесь; я не, не разделяю ваших идеалов, я даже, э, не разделяю, как это, ваших мнений. Разве честно будет мне, э... остаться?

Переключаюсь. Да, но это как раз то, что нам надо. Нам нужен ты, нам нужен (Смеется) твой взгляд на вещи. Нам нужно, мы хотим слушать тебя. Нам это необходимо. Ты наш мессия, ты тот, кто (группа хохочет, а он даже не улыбается), ты тот, кто может помочь нам раскрыть глаза и увидеть, что есть главное, что есть стоящее в этом мире и, это... если такие парни, как ты, уйдут, что же будет с нами? (Группа хихикает). Ты единственный... — Ты толь­ко посмотри, что у тебя уже есть и что ты еще сможешь, что ты сможешь дать нам, что ты сможешь сделать для нас. М м м м м, ты воистину велик.

Я : Ну, и что ты обо всем этом думаешь?

Лен: Да, вот. (Смех). �менно это и происходит со мной. �менно это. Это настолько все верно, что я готов обозвать все «дерьмом». Я хочу... — А потом получаю от кого-нибудь записку, и вот я снова в дерьме. �менно это и происходит со мной. (Замолкает).

Я : То есть в тебе две стороны. Одна говорит: «Я многое понимаю, хочу быть полезной, хочу быть задействованной», другая же говорит: «Хочу жить своей собственной жизнью.»

4 Заметьте, у него появилась трещина между идеалами и желаниями, т.е. желаемый образ жизни не кажется ему идеальным, и идеальное продолжает поддерживаться, несмотря на невключение в него любовного отношения. Сегодня бы я протащил больше интерпретации при обыгрывании его слабой сущности, покупающей любовь ценой заключения в тюрьму, послушного мальчика, платящего за любовь своими оковами. Я решил, очевидно, чтобы не прерывать его направленного на себя процесса, не высвечивать колебания в его словах, когда он критикует своего «хорошего мальчика» и вместе с ним значение авторитетов.

Можешь ты теперь обыграть диалог этих двух своих сторон, одной — благородным парнем, которому нравится, когда говорят, что он хороший, и другой — чело­веком, который считает, что это нечестно, и говорит: «Хочу жить своею жизнью»? Ну, хорошо, посмотрим, что у них есть сказать друг другу.

Лен : Буду говорить за второго, сначала от лица того, кто хочет жить своей жизнью. Я все больше чувствую себя посторонним. � с каждым днем это чувство усиливается. Мне все противно, и не только порядок. Вот всего два дня назад было это дурацкое богослужение и какой—то недоде­ланный священник выгнал оттуда двух евреев. Это меня достало! Я схватил этого святошу и задал ему вопрос: «За­чем мне быть в церкви, где людям не дают молиться вме­сте?» Меня это так достало, и вся эта система и вся структура, что я больше вообще не желаю участвовать в этом дерьме, я лучше займусь своим, пойду к другим, к свободным, где смогу по-настоящему быть собой (переса­живается на другой стул). Но, э..., ты не можешь уйти. Ты ведь знаешь, что провел десять лет с этими людьми, с кото­рыми живешь, вместе работаешь, делишься. Это глубокая, очень глубокая дружба. Черт, ну не могу я бросить этих парней. Это, это просто неправильно.