ком жарко, а стиральная машина сама заканчивает цикл стирки. Тонкий вкус и обоняние не имеют большого значения в обыденной жизни как функции контакта, в условиях терапии они также почти отсутствуют.
Гештальт-терапевты начали возрождать функции вкуса, отчасти благодаря Перлзу, который рассматривал процесс принятия пищи как прототип манипуляции и ассимиляции того, что предлагает человеку окружающая среда. Поначалу ребенок просто глотает, легко усваивая все, что ему предлагают; затем он начинает жевать, чтобы придать пище удобоваримую форму.
К идее Перлз а можно добавить и тот факт, что вкус является оценочным действием, он определяет, пригодна ли пища к употреблению. Более того, вкус является стимулом и наградой за еду. Гештальт-терапия уделяет большое внимание хорошим способностям к различению в любой сенсорной модальности. Но было бы странно, если бы терапевт предлагал пациенту принести с собой еду, чтобы исследовать вкус и процессы жевания. Однако мы действительно иногда поступали именно так и получили очень хорошие результаты. Чаще мы используем эту тему в качестве метафоры, если пациент имеет хороший или, наоборот, отвратительный вкус. Подразумевается, что некоторые люди проявляют особую чувствительность к пригодности или непригодности определенных действий и объектов. Эта чувствительность приводит их к тонким различительным оценкам живописи, театра и других проявлений человеческого мастерства. Если рассматривать вкус как интуитивную способность оценивать мир, то он становится генетическим прототипом способности человека определять, что хорошо, а что плохо, что годится, а что не годится.
Мы пришли к тому, что вкус был принесен в жертву удобствам и выгоде. Все меньшему числу людей знакома разница между домашним пирогом и фабричными концентратами. В рекламируемых по телевизору обедах – пять блюд на одном подносе! – фрукты выглядят красиво, но они не пахнут. Замороженные фрукты легко приготовить, но они безвкусные. Все это стало привычным и уже не вызывает протеста у населения, которое едва ли замечает разницу, а если кто-то и замечает, то не находит времени или резона жаловаться. Пропасть между фермером и потребителем тоже не способствует этому различению. То же самое можно сказать и о культурных ценностях.
Восстановление способности человека к различению вкуса – это шаг по направлению к восстановлению самого контакта; но не ради него самого – этого было бы недостаточно – а ради такой простой добродетели, как полноценное взаимодействие с окружающей средой.
Гурманы лелеют свою чувствительность и планируют питание таким образом, чтобы каждое блюдо было не только особенным, но и могло сочетаться с другими, по контрасту или в гармонии. Например, горячая пища подается раньше холодной, сильные ароматы оттеняют слабые, богатство сочетается с простотой. Учитываются также структура и цвет, чтобы все детали и тонкости сливались в поток разнообразных ощущений, как в симфонию или танец. Все преподносится так, чтобы каждая деталь не осталась незамеченной.
Обоняние – это одна из самых примитивных функций контакта и, возможно, самая неуловимая. То, что для животных является одним из самых важных чувств, у людей подвергается осмеянию и ущемлению.
Большинство людей не захотят и не станут обнюхивать друг друга, а также не допустят, чтобы кто-то принялся обнюхивать их. Любой случайный наблюдатель рекламного фольклора может отметить, как много внимания уделяется настойчивым призывам скрыть, удалить или свести до минимума наше обоняние. Мы должны часто